СТРАСТИ ПО ГИБСОНУ
Пожалуй, в последнее время не было фильма, который стал бы бОльшим откровением для публики, чем «Страсти Христовы». Вызвавшая шок и поделившая зрительный зал на две половины – яростных противников и не менее страстных поклонников, эта картина всколыхнула даже Церковь.
Неудивительно, ведь до сих пор ничего подобного снято не было. Даже Мартин Скорсезе с его скандальным «Последним искушением Христа» привычно сделал упор на метания души Спасителя, на борьбу человеческого с божественным в его душе. Подобным же образом поступали и другие режиссеры – вплоть до создателей знаменитого фильма «Иисус».
Мэл Гибсон решил пойти по другому пути. История последних двенадцати часов земной жизни Иисуса Христа передана им с беспощадной точностью черно-белой фотографии. Духовные страдания отодвинуты на второй план телесными муками. Гибсон взял Евангелие от Матфея и передал зрительными образами ту его часть, где говорится о «страстях Господних» строчку за строчкой, не пропустив ничего.
Понимание того, что именно хотел сказать своим фильмом режиссер, почему он показал лишь физическую сторону страданий Христа, эти последние двенадцать часов, - это понимание приходит сразу. Мы все привыкли пробегать глазами безэмоциональную строку в повествовании Матфея: "Тогда отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие". Но тут нам крупным планом показывают: смотрите, вот что значит "бить"! Вот что значит "распятие"! Вот над чем вы не задумывались! И мы смотрим, широко открыв глаза.
Сцена бичевания Христа - это та точка, на которой восприятие начинает меняться. Потому что бесстрастным оставаться невыносимо, и кажется, что сам задыхаешься от боли. Страшнее всего не сами удары "скорпионов" по спине, рвущие плоть, показанные подробно - а жалость, которую испытываешь к усталому, измученному человеку.
Когда у Христа от жуткой боли трясутся руки, прикованные к пыточной колоде - это предел, после которого можно только смотреть не шевелясь, застыв - или выйти из зала. Кажется, что больше уже некуда, и легионеры, одевающие на голову Иисусу терновый венец, уже проходят мимо сознания - но тут уже надвигается сцена распятия, гвозди в руки и в ноги - и почти радостная мысль: "Ну наконец-то, отмучился, наконец-то его оставят в покое!", - потому что еще немного - и сам закроешь глаза, чтоб больше не смотреть. Нет Спасителя, есть только умирающий, молящий Отца избавить его от мук.
Великолепная игра Джеймса Кэвизелла, изобразившего Христа, несомненно, очень сильно «украшает» фильм, если, конечно, здесь вообще применимо это слово. Но зато на фоне физических страданий блекнет все остальное, что талантливо показано в картине - и Пилат, верный солдат Рима, который был бы и рад отпустить Христа на все четыре стороны - но не может; и образ Сатаны, преследующего Христа, как антипод Марии; и сама Мария; и Иуда... Все это теряется, размывается в световых эффектах, как на картинах Веронезе. Остаются только арамейский и латынь - два языка, на которых говорят актеры.
Хорошо, что фильм с субтитрами, хорошо, что Мэл Гибсон заставил актеров заучить фонетический ряд древних языков - потому что перевод становится здесь совершенно излишним.
Одобрение этого фильма Церковью – всего лишь признание очевидного факта – дословной трактовки канонического Евангелия. Но зрителям до этого нет дела – они выходят из зала преображенными. Хотя бы на время
|
